Сделал Венеру "русской"

Утром 30 ноября ушёл из жизни академик Михаил Маров. Ему было 90 лет. Он возглавлял отдел планетных исследований и космохимии Института геохимии и аналитической химии имени В. И. Вернадского РАН, был сподвижником теоретика советской космонавтики Келдыша и участником программы межпланетных исследований. В том, что Венера стала «русской планетой», огромная заслуга Марова.

Венера влекла больше всего

В молодости он работал в РКК «Энергия», потом в Институте прикладной математики, где с 1967 года был заведующим отделом физики планет. Докторскую диссертацию защищал по атмосфере Венеры.

Михаил Маров занимался исследованиями околоземного космического пространства, Луны и планет Солнечной системы, создавал новые методы математического моделирования их атмосфер. Область его научных интересов была обширна: в неё входили механика и физика космоса, астрофизика, планетология. Однако именно Венера влекла его больше всего. И в советской программе исследований он принимал активное участие.

Начиная с 1960-х годов СССР запускал к «соседке» Земли автоматические межпланетные станции. Всего было отправлено несколько десятков аппаратов различного назначения. Часть из них успешно выполнили свои научные миссии — как в окрестностях планеты, так и на её поверхности. А ведь на заре космической эры у учёных не было представления о том, какие чудовищные условия царят на Венере: там гигантское давление, экстремально высокие температура и крайне «недружественная» по отношению к космическим аппаратам атмосфера.

В итоге Советский Союз добился наибольших из всех космических держав успехов в исследованиях Венеры. Масштабная программа продолжалась до середины 1980-х годов. И в ней постоянно участвовал Михаил Яковлевич Маров.

Мечтал дождаться нашего возвращения на Луну

Он тяжело переживал неудачи отечественной космонавтике в постсоветские время — потерю станции «Фобос-Грунт» в ноябре 2011-го, череду аварий ракет-носителей на стыке нулевых и десятых, недавнюю катастрофу «Луны-25». Маров мечтал дождаться нашего возвращения на Луну, и когда миссия окончилась неудачей, слёг в больницу. «Печально, что не удалось посадить аппарат. Для меня это, пожалуй, была последняя надежда увидеть возрождение нашей лунной программы», — говорил он в интервью МК.

Нашему изданию учёный тоже много раз давал интервью. И в них всегда чувствовалось, что в глубине души он так и остался романтиком из 60-х, одним из тех, кто вдохновлялся работами Циолковского и полётом Гагарина.

«Человек всегда стремился познавать новое. В древности он строил примитивные пироги, на них бороздил океан. С этого начались Великие географические открытия. И в XXI столетии эта черта никуда не делась. Она неистребима, причём к стремлению познавать мир извечным способом — собственными глазами, ушами и руками — в наше время добавились уникальные возможности делать это с помощью космических аппаратов-роботов. Но вслед за ними человек обязательно полетит на планеты — Марс и, возможно, ещё дальше», — рассуждал академик в одной из таких бесед.

«Американцы не ожидали, что мы способны на такой рывок»

Объясняя успехи советской программы освоения космоса, Михаил Маров отмечал, что тогда сошлось несколько важных моментов. Первый — отечественные прорывные работы в ракетостроении: Циолковский, Кондратюк, Цандер заложили основы, на которых воспитывались целые поколения исследователей. Второй — политическая обстановка. СССР был окружён вражескими военными базами. И ответ на эти угрозы мог быть связан только с разработкой баллистических ракет дальнего действия, благодаря которым и был осуществлён выход в космос — сначала спутника, а потом человека.

Был и третий момент. Так получилось, что во главе советского космического проекта встали два великих человека — Королёв и Келдыш, Главный конструктор и Главный теоретик. «Это были люди не только высочайшего ума и профессионализма, но и фантастических организаторских способностей. На них будто бы сконцентрировался весь творческий потенциал нашего народа. И Юрий Гагарин тоже стал порождением этого великолепного потенциала. Американцы просто не ожидали, что мы способны на такой рывок. Это наглядный пример роли личности в истории», — говорил Маров.

Михаил Яковлевич восхищался талантами наших людей. Будучи преподавателем МГУ, он общался с мальчишками и девчонками на молодёжных школах и видел, насколько у них пытливый ум, как горят их глаза, о чём и сам рассказывал с горящими глазами. Он был уверен, что с такими научными и инженерными кадрами у нас не будет проблем с тем, чтобы вернуться на ту же Луну, начать её освоение и в будущем использовать её ресурсы на благо человечества. Учёный не сомневался, что первые лунные базы появятся уже к концу 2020-х, а к середине ХХI века инфраструктура на спутнике Земли обретёт конкретные очертания.

«Я считаю, что мы обладаем всеми необходимыми возможностями для освоения Луны», — говорил в своём последнем интервью академик Михаил Маров.