На эту тему мы много писали еще в 2013 году, когда руководство Института геологии и минералогии СО РАН активно продвигало тему освоения Томторского месторождения редкоземельных металлов. Благодаря настойчивости директора Института эта тема получила довольно широкую огласку, включая федеральные СМИ. Казалось, что продвижению проекта объективно ничто не мешает. В 2014 году уже рассматривались варианты транспортной логистики, связанной с доставкой руды на сибирские предприятия. У некоторых из нас была уверенность, что через два-три года Россия наладит собственное производство редких земель, столь востребованных в высокотехнологичных отраслях. Томтор в этом плане мог бы сыграть в экономике страны примерно такую же историческую роль, которую в свое время сыграли нефтегазовые месторождения Западной Сибири.
Однако процесс непомерно растянулся. Одна из причин связана с переключением внимания со стороны инвесторов на африканские страны, где начали разворачивать свою деятельность российские добывающие компании (и где, собственно, началась героическая история известной теперь во всем мире ЧВК «Вагнер»).
Жаркая Африка оказалась для бизнеса более предпочтительной, чем холодная Якутия. Сегодня эта африканская тема вновь вырвалась на первый план в связи с активным продвижением российской повестки относительно стран Глобального Юга, куда попали и африканские государства. Соответственно, тема освоения северных месторождений редкоземельных металлов опять остается на втором плане. Но стала ли она от этого менее актуальной для нашей страны?
Недавно об актуальности освоения северных кладовых еще раз напомним заместитель председателя СО РАН академик Николай Похиленко, выступая на одной из панельных сессий Международного технологического форума «Технопром-2023». Он привел весьма показательные цифры. Так, до начала горбачевской перестройки советская промышленность ежегодно потребляла 15 тысяч тонн редкоземельных металлов. Сегодня наша промышленность потребляет меньше тысячи тонн (о чем сказал не так давно президент Владимир Путин). Однако фактическое применение редких земель у нас намного превышает упомянутую тысячу тонн. Просто изменился сам «формат» потребления. Теперь большая часть редких земель приходит к нам уже в составе готовых импортных изделий (в основном – из Китая).
Николай Похиленко напомнил, что как минимум в четырнадцати из двадцати семи критических технологий, утвержденных указом Президента еще в 2011 году, совершенно невозможно обойтись без редких земель. В немалой степени это касается военной техники и изделий военного назначения – что особенно актуально в последнее время в связи с ростом вооруженной эскалации. Например, если брать боевые самолеты, то редкоземельные металлы в обязательном порядке присутствуют в оптических системах наведения, в инерциальных навигационных системах, в реактивных двигателях, в радарах с фазированной решеткой, в люминофорах, в системах контроля гравитации и стабилизации «умных» бомб. Если брать подводные лодки, то здесь редкие земли присутствуют в оптических системах, в гидролокаторах, в электроприводах управления ракет, размещенных на борту субмарины. То же самое касается и современных танков. Здесь редкие земли применяются в лазерной технике, в высокоемкостных аккумуляторах, в облицовке кумулятивных снарядов.
По словам Николая Похиленко, на данный момент существует более ста областей применения редких земель, а номенклатура конечной РЗМ-продукции насчитывает тысячи позиций. Это и светодиоды, и сверхпроводники, и суперсплавы, и специальная керамика, и пигменты для стекол, и катализаторы, и лазеры, и оптика, и магниты. Количество наименований просто огромное. Главная проблема здесь в том, что 60% такой продукции производится в Китае. Примерно 11% приходится на США. Что касается России, то ее в данном списке почти не видно, а значит, мы тотально зависим от импорта. И если еще не так давно к этому факту относились спокойно, то теперь, когда руководство страны провозгласило курс на технологический суверенитет и технологическое лидерство, с такой ситуацией мириться уже невозможно.
Важно отметить, что при высоком спросе на редкие земли в ближайшее время мир столкнется с их дефицитом, что обязательно вызовет рост цен. Россия, в силу ее зависимости от импорта, ощутит это удорожание в полной мере. Отсюда напрашивается необходимость воссоздания собственной редкоземельной промышленности. Николай Похиленко представил на этот счет три возможных направления. Одно из них как раз касается освоения Томторского месторождения, уникального своими высокими параметрами остродефицитных редкоземельных компонентов. По мнению ученого, освоение Томтора гарантирует реализацию самых смелых стратегических интересов нашей страны.
Общие ресурсы Томторского месторождения колоссальны, подчеркивает Николай Похиленко. Это примерно два миллиарда тонн. По ресурсам редких и редкоземельных металлов Томтор является безусловным лидером нашей планеты. В мире такие объекты попадаются крайне редко, поэтому данное месторождение должно иметь приоритетное значение среди других сырьевых источников, поскольку позволяет в обозримый период обеспечить любые потребности российской промышленности, а также мировой экономики в редкоземельных металлах в полном спектре. Кроме того, в пределах Томтора установлены блоки богатых марганцевых руд, а также присутствие в его породах вкраплений самородного золота и платины. Помимо этого, поблизости находятся четыре практически неизученных массива подобного типа, что значительно повышает перспективы сырьевой базы редкоземельных металлов представленного региона.
Как утверждает Николай Похиленко, к настоящему времени в Сибирском отделении РАН уже разработана технология переработки томторских руд. Ее уникальность заключается в том, что она не требуют предварительного обогащения руды. Практически, используя один сырьевой источник, можно получать полную линейку редких и редкоземельных металлов, поскольку из руды извлекается до 75% полезных компонентов. Такую работу проводили специалисты Красноярского института химии и химических технологий СО РАН (группа доктора наук Владимира Кузьмина).
К сожалению, констатирует ученый, десять лет назад эта работа не нашла серьезной поддержки. Как всегда, не нашлось заинтересованных лиц для полного финансирования - в целях масштабирования разработки, приспособления ее для промышленного производства. Возможно, в то время у государства еще не было серьезных стимулов для поддержки подобных начинаний. Однако, замечает Николай Похиленко, времена изменились, и сейчас наша страна крайне заинтересована в реализации таких проектов. По его словам, освоение Томтора гарантирует на сотни лет вперед обеспечение высокотехнологичных предприятий необходимым сырьем. Тем самым Россия будет в состоянии интегрироваться в мировой рынок редких и редкоземельных металлов с конкурентоспособной продукцией. При этом реализация Томторского проекта возможна как с привлечением зарубежных инвестиций, так и независимо от них.
Самое главное, чего мы добьемся – полной независимости от импортных поставок. Несмотря на то, что основные поставки РЗМ идут из Китая, надеяться на их стабильность не приходится. Китай выстраивает свой экспорт таким путем, что нам приходится все больше покупать готовых изделий, чем отдельных компонентов. Такая ситуация, например, складывается по литию. И самое печальное в этой ситуации то, что два крупных китайских предприятия по производству лития были созданы при участии наших же технологов из Института химии твердого тела и механохимии СО РАН. Эта технология была разработана ими еще в конце 1980-х. Но с началом 1990-х она вдруг оказалась «не нужна» в собственной стране. И тогда специалистов пригласили в Китай, где по достоинству оценили их научную работу.
Спрашивается, нужно ли нам впредь повторять печальный опыт «лихих» 1990-х, разбрасываясь своими разработками и применяя свой интеллектуальный потенциал в других странах? Полагаем, ответ очевиден.
Олег Носков
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии